Домой возвратилась устало, С плеч сбросила пыльный рюкзак… Со шпилек сошла, размотала, Шарфа шелковистый зигзаг. Умылась… Поправила ходики. Потом распахнула окно… За деревянным столиком, Стучали жильцы в домино… Вздохнула… И стала, угрюмо, Из рюкзака вынимать, Тягучие черные думы, Присев на немую кровать. Под ними обиды слоились, Уныние и суета… На самом дне затаилась Девичья её чистота. Там куклы лежали, и Мишка, С которым в кроватке спала, И остроухий зайчишка, И непоседа юла, И дождик весенний, и мячик, Скакалка, вечерняя мгла… И с улицы Пушкинской – мальчик… За ним – на край света б пошла! И комната вдруг озарилась. Умолкло внизу домино. Жар-птица, сверкая, спустилась, В ее расписное окно. Поднялась… Несмело шагнула… Хотела жар-птицу поймать! Худые руки взметнула, И стала с окошка снимать. Но тут ее снова позвали Обиды и суета. Седые сумраки встали. Ее упорхнула мечта… Стояла… Слушала ходики… Потом посмотрела в окно. За деревянным столиком, Стучали жильцы в домино.
Жар-птица, лирика Николая Довгая
About Post Author
